ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К ЗВЕЗДАМ
Поздний вечер. Солнце медленно погружается за линию горизонта. Но синь Небес залита еще серебристо-сапфирной акварелью…
И прозрачные бабочки появились вдруг над моим столом — большекрылые, желтые и зеленые, иногда красные. Неведомые бабочки с удивительными крыльями-цветами. Вот села на белый лист красная бабочка-роза – и душистый аромат окутал комнату.
Я протянул руку – и бабочка-цветок устроилась на ладони красиво и невесомо.
Я дотронулся осторожно до ее крыльев – и увидел на листе бумаги таинственную Незнакомку…
— Пойдем, – сказала она.
Мы встали на белый лист и пошли…
Впереди нас, далеко впереди я увидел Горы, высокие Горы.
И облака у самых Вершин. И молнии метались из конца в конец Неба.
— Смотри, – указал я Незнакомке на эти странные облака. – Там, вдали, зарождается нечто… Какая-то Жизнь… Что-то таинственное…
— Да, – прошептала она. – Я вижу Солнце среди молний и туч.
Но так редко пробивалось Солнце сквозь эти тучи. Оно то освещало странную Дорогу, по которой мы шли, то эта Дорога вновь погружалась во мрак, исходящий от туч. Свет и тьма причудливо чередовались в этой небесной фантасмагории – в ее призрачных картинах и фигурах, которые то появлялись, то исчезали на Небосводе.
Незнакомка протянула руку навстречу Солнцу, скрытому за пеленой облаков.
И в ее ладони, словно маленькая Свеча, зажегся лучик, слабый и робкий лучик Света…
И мы дальше пошли к этим Горам, к этим грозным тучам, в которых рождалось нечто, нам неведомое. И лучик Света, подаренный Солнцем, светил нам как маленькая лампадка наших устремленных сердец. А над нами, как бы сопровождая нас в этом странном странствии среди молний и туч, летали бабочки – неведомые нам души – белые и красные, золотисто-желтые и изумрудно-зеленые…
И Дом возник на Пути – и Старец пред нами в белых одеждах.
Праведными были глаза его, тиха речь, значительны жесты. И сказал нам неведомый Старец:
— Встали на Путь, но сможете ли вы в лодку войти и переплыть пороги Жизни? Сможете ли запрячь колесницу и пустыню преодолеть – пустыню отчуждения, пустыню непонимания? Сможете ли среди людей сохранить чистоту движения и ясность цели? Сможете ли ради Тайного пренебречь явным?…
Я знал, что ответить ему, но только крепче сжал ладонь своей Незнакомки.
Она же протянула ему Свечу – Свеча горела. Свеча горела, словно Солнце.
Но в радужном ореоле пламени, будто слезы сверкали, будто кровь текла, словно роза кровоточила.
— Да, – сказал Старец, – это Путь страданий, страдный Путь к Солнцу по кратерам и безводным океанам земных искушений…
И тяжкая Ночь раскинула над нами черные крылья. И вместо тропы под ногами журчала вода. Не черной и не белой была она, но мутно-темной во мраке Ночи…
Наконец-то мы нашли переправу. По валунам и кочкам пролегла переправа. И Время текло, как струилась вода. Нам же казалось, что Время застыло, словно нависший над нами небесный свод. Только стенали тучи в предродовых муках, да метались молнии над Горами.
И лишь тепло моей Незнакомки излучало и Любовь, и Надежду, и Веру. Мы шли, мы брели, согревая друг друга ладонь в ладонь, по острым камням, по скользким валунам, по вязким кочкам нашего тернистого Пути Жизни. И на миг показалось мне, что Незнакомка – это моя Душа, ведомая Духом по долинам и холмам нескончаемой и неведомой мне Беспредельности.
Когда же кончилась вода, возникло пламя. Пламя страстей и желаний рождалось из туч и к нам приближалось. Молнии сильнее засверкали повсюду. И в огне, в его жутком и завораживающем пламени предстал перед нами Старец в черных одеждах.
Страстными были глаза его, волнующими речи, безрассудными жесты.
— Безумцы, – громко смеялся Он, – бросьте Свечу. Разве мало огня вокруг – огня страстей и огня любви. Земной любви! Земной страсти! Окунитесь в океан взаимного обладания. Никто из воплощенных Земли еще не смог преодолеть Рубикон любви, не опалив крылья, не растратив накопленное по пустякам. Пустяки! – взмахнул Он рукой, и его плащ вознесся вихрем в пространстве, – в них начало и конец ваших падений.
— Но падения, безумные падения страсти, – скалил он нам лицо навстречу, – они так желанны, так привлекательны, так завораживающе прекрасны. Эти ваши утехи, – хохотал Он, – поленья в костер бытия моего. И нет им конца.
И огонь безумия уже лизал наши ноги. И стала гаснуть Свеча в руке Незнакомки.
— Остановись, Старец, – вознес я руку. – Угаси черное пламя. Ты видишь – ее рука в моей руке. Но не ради единства тел. О единстве Духа моя забота. Одна Свеча на два сердца – начало конца падений наших.
— Одна свеча, – глумился Он. – Протри глаза свои, Странник. В ее руке, таких как ты, наберется десяток, – и Он захохотал безобразно и грязно.
И огонь, опаляющий огонь стал неудержимо поглощать нас.
— Остановись! – снова вознес я руку. – Я знаю это. Да, тело ее еще купается в земных утехах, но посмотри, посмотри, как пылает сердце ее устремлением Духа. Оттого и Свеча в руке. Уйди с дороги.
— Ладно, Странник, – Он стал вдруг серьезен. – Еще раз себя испытай. Видимо, мало ты заработал рубцов за века своих странствий. Видимо, мало Судьба возвращала тебя на тернистый Путь…
И в угасающем огне безумия вновь показалось Солнце – Солнце наших Надежд, освещавшее Путь.
И мы дальше пошли, не оглядываясь на пройденное, не обращая внимания на пережитое нами. Позади все еще сверкали молнии и клубились тучи, но дорога была чиста. Лишь ветер шевелил траву и кроны деревьев, что стали изредка встречаться нам в этом безбрежном поле, которое пересекали мы одиноко. И не было птиц на Небе, и не было на Земле никого, кто бы мог указать нам конец Пути по Горам и долинам Вселенской Жизни…
Сколько мы шли, и та ли была под ногами Планета, с которой мы вышли, – не знали ни я, ни моя Незнакомка. Но дорога стала сужаться, и вверх пошла – в гору. Вот и тропа. Затем – и тропинка.
У Горизонта – Луна вдали словно Чаша, полная крови. И сам Горизонт – кровав и тяжек. И удары молний, и гром гремит из-за дальних Гор. И Солнце скрылось – лишь розовый отсвет лучей над Горой и над нами.
— Стойте, идущие. Река Жизни течет, но достойны ли вы пройти рекою Жизни? – странный Голос раздался, незримый, неведомый нам.
— Не мне судить, Владыка, – ответил я громко навстречу Горам. – Но если пришли, значит дозволено было.
— Кого ведешь, неуемный Странник? Не чрезмерна ли смелость на Пути ко Мне?
— Не наша здесь смелость, Владыка, но Соединившего нас. Разве не сказано: «Я ничего не могу творить сам по себе, ибо не ищу воли моей, но Воли пославшего меня Отца»?
— Не рано ли соединились ваши ладони?
— Не знаем ни дня, ни часа, Владыка. Если ты Страж Порога, отодвинь затворы и дай пройти сквозь Крест Животворящий.
— Иди, иди, но навечно запомни, что имеете дерзновение входить в Святилище Света Путем Новым и Живым, который Он вновь открыл, сорвав Засовы…
И Море заблестело в Горах – горючее Море Слез, упавших на Землю ради Пути к Нему. Луна – словно Чаша Крови Животворящей, была перед нами. И было Солнце. Лучи Его, словно руки, возносили Вселенскую Чашу Луны навстречу Звездам.
— Вкусите и видите, яко благ Господь, – раздалось с Небес. – Страдный Путь перед вами. Войди, стучащийся.
И ударила молния. И раскаты грома пронеслись с Юга на Север.
И Гора раскололась надвое с Востока на Запад.
И Море Слез пролилось на Землю– Луна опрокинула Вселенскую Чашу.
И снова Тьма окутала нас. Стоны и крики навалились на плечи. И погасла Свеча.
— Смотри! – громко воскликнул я, крепко сжав ладонь Незнакомки…
Там, глубоко внизу, в расщелине надвое расколовшейся Горы, изможденный Путник тащил на себе непомерный Крест – тащил на Распятие, тащил на Голгофу.
— Сможет ли Сестра твоя нести Крест свой по Жизни, как Христос заповедал? – прозвучало с Небес.
— Смогу, Господи, – прошептала Незнакомка, чуть не падая на колени.
И зажглась Свеча в ее руке, рассеивая Мрак, окружающий нас плотно и жутко…
Метались молнии. Сталкивались тучи. Гремели громы.
И облака набухали, готовясь к новому рождению нам Неведомого.
И Ветер Времени вращал перед нами Колесо Жизни.
Поднимались растения из земли – и увядали.
Рождались и размножались животные – и умирали.
Восходили на вершины люди – и падали долу…
И только Крест недвижно стоял, там, внизу, в расщелине Скал – на Вселенской Голгофе.
Снимите с Креста, снимите с Креста Господа! — проносилось Ветром над нами.
Снимите с Креста… с Креста… – звучало эхо в пространстве.
И мы стали спускаться вниз, чтобы встать рядом с Ним, готовые ко всему, готовые сказать в конце Пути, нескончаемому как сама Вечность:
— Отче! прости нам, если по неведению, мы не знали, что делали… И горела Свеча…
И снова я различил белый лист на своем столе.
И красный лепесток Розы был так красив на белом и чистом…
Антерай.